Пожалуй, ни одна из проблем, относящихся к сфере общественных отношений аборигенного населения Сибири, так не интересовала Миллера и не была им столь детально изучена, как проблема брака и семьи. Ученого интересовало все, связанное с браком, в том числе и те его обстоятельства, о которых этнографы последующих столетий обычно умалчивали. Так, для Миллера при сравнительном анализе брачных обычаев было важнo знать и об антропологических особенностях мужчин и женщин у разных народов, и «о той позитуре, как муж с женою спит» (фраза из этнографической программы ученого), и т. п.

Выдающийся исследователь Сибири академик Г. Ф. Миллер во время своих десятилетних странствий в составе академического отряда Второй Камчатской экспедиции (1733–1743 гг.) первым среди отечественных ученых предпринял попытку комплексного сравнительного изучения этнической истории, языков, общественных отношений, материальной и духовной культуры всех сибирских народов. В общей сложности экспедиционные рукописи ученого, посвященные этим вопросам, насчитывают около трех тысяч страниц рукописного текста. Для современных исследователей особый интерес представляют данные, полученные Миллером «из первых рук» — от самих коренных жителей Сибири. «Ласковым обхождением», подарками, демонстрацией уважения к обычаям и религии своих собеседников путешественник добивался расположения и откровенности самых разных людей — от «улусных мужиков» до представителей знатнейших аборигенных кланов, от простых шаманов до ученых мусульманских и буддийских священников.

Ниже мы публикуем фрагменты главы «О браке» из фундаментального рукописного двухтомного труда Миллера «Описание сибирских народов», который до сих пор не переводился на русский язык, не издавался и до недавнего времени не был известен даже специалистам. Конечно, эти фрагменты не дают полного представления о взглядах Миллера на проблемы брака и семьи у коренных народов Сибири, однако они все же свидетельствуют о целом ряде важнейших открытий, сделанных ученым в данной области. Так, одним из достижений Миллера в области этнографии явилась открытая им родовая экзогамия у языческих народов Сибири, имевшая, по его наблюдениям, всеобъемлющий и универсальный характер. Рассматривая вопрос о степенях родства, допустимых при заключении брака, он обнаружил кардинальное различие во взглядах на этот вопрос у аборигенов Сибири и европейцев. С родовой экзогамией Миллер связывает и обычай сорората, распространенный, по его наблюдениям, у большинства сибирских народов. Детально характеризует Миллер и «столь удивительный для нас» обычай левирата (по его терминологии — «закон Левитов»). По мнению Миллера, истоки обычая, согласно которому у сибирских народов вдова во втором браке обычно становилась женой своего ближайшего родственника, а также библейского «закона Левитова» и мусульманского правила, согласно которым младший брат должен был жениться на не имеющей наследства вдове своего старшего брата, следует искать в обычае, общем для Древнего Востока, который обладал определенным единством уже в библейские времена.

1 — Тюмень, 2 — Тобольск, 3 — Омск, 4 — Семипалатинск, 5 — Томск, 6 — Туруханск (Мангазея), 7 — Енисейск, 8 — Красноярск, 9 — Абакан, 10 — Иркутск, 11 — Кяхта, 12 — Чита, 13 — Нерчинск, 14 — Аргун, 15 — Якутск, 16 — Нарым, 17 — Сургут, 18 — Березов.

У разных сибирских народов Миллер отмечает все же некоторые ограничения на этот счет. Вариантов таких ограничений он приводит очень много. Большинство подобных ограничений носило рекомендательный характер, а их нарушение влекло за собой лишь общественное осуждение и веру в неизбежность наказания со стороны потусторонних сил. Среди якутов, в частности, ходили рассказы о горбатых и страдавших иными уродствами, что связывалось с греховной женитьбой.

Как и в ряде других работ, Миллер в «Описании сибирских народов» много места отводит полемике с европейскими «писаками», которые предвзято, по мнению ученого, оценивали сибирские народы и распространяли разного рода небылицы. В европейской литературе к тому времени существовала давняя и стойкая традиция резко отрицательного отношения к полигинии, что являлось ¬существенным элементом противопоставления христианских ценностей ¬мусульманской культуре и морали. Миллер решительно выступает против этого. В публикуемых высказываниях по данному поводу можно усмотреть, и не без оснований, как чисто мужской, односторонний подход к проблеме брака, так и идеализацию многоженства. Однако когда Миллер рассматривает вопрос о положении женщины в аборигенном обществе в целом, картина представляется ему далеко не идиллической.

Основной вывод, который делает Миллер при характеристике внутри семейных отношений, — это повсеместно униженное и даже рабское положение женщины. Так, характеризуя семейные отношения у бурят, Миллер пишет, что муж может в любое время оставить жену, она его — никогда, как бы дурно с ней ни обходились. С женой, как и с любой другой собственностью, можно было обращаться, как заблагорассудится: «Мужу дозволено переломать ей руки и ноги без того, чтобы она могла защищать перед ним свои права». Но у бурят женщина получала определенные права хотя бы после смерти мужа, именно она считалась наследницей его состояния. У большинства же других народов вдова оставалась в полной собственности у ближайших родственников мужа.
Отношение к женщине как товару имело следствием то, что муж, недовольный женой как хозяйкой, уличивший (или заподозривший) ее в неверности, мог расторгнуть сделку, вернуть ее родителям и возвратить калым. В этом случае у женщины еще оставался шанс устроить свою судьбу, однако наказание могло быть и более суровым, особенно если речь шла о нарушении супружеской верности с посторонним мужчиной. В этом случае муж нередко переводил жену в разряд рабынь и отдавал ее в услужение другой жене. Собственно настоящей изменой, согласно Миллеру, почти у всех сибирских народов считалась связь жены с посторонним мужчиной. Недозволенная связь с братьями мужа и другими ближайшими родственниками рассматривалась скорее как шалость, заслуживающая наказания, но не очень строгого. У якутов совершенно непростительным грехом женщины считалась связь с русским, что ученый признает нехарактерным для сибирских народов в целом. Миллер пишет, что в этом случае предусматривались лишь два варианта наказания для женщины — либо ее переводили в разряд рабынь, либо вовсе прогоняли без всяких средств существования.

При выборе невесты основное внимание обращалось на ее качества хозяйки, работницы. Все другое, в том числе и красота, имело второстепенное значение, хотя и учитывалось. К сожалению, Миллер почти ничего не говорит о критериях, по которым оценивалась красота женщин у разных народов. Одним из немногих исключений являются его пояснения к эпитетам, которыми якуты награждали одну из богинь высшего ранга, обладавшую, согласно миллеровскому переводу с якутского языка на немецкий, большой грудью и толстыми бедрами: «Вышеуказанные два качества являются в глазах якутов наиболее важными показателями красоты». Браки по любви хотя и имели место у сибирских народов, были все же достаточно редким явлением.

Публикуемые тексты заканчиваются примечательной фразой: «Если бы я не опасался погрешить против приличия, то мог бы затронуть еще и некоторые потаенные обстоятельства брака». Это фраза из работы, которую Миллер предполагал опубликовать. В дневниковых же записях и черновиках можно обнаружить немало материалов, выходящих за рамки «приличий» того времени. Рассказывая об интимных отношениях у различных народов, о первой брачной ночи, поясах «стыдливости» и т. п., он нередко сопровождает подобные данные признанием, что приводить эти сведения, конечно, довольно стыдно, но что поделаешь, если того требует наука, для которой слова «стыдно» не должно существовать.

Нормы морали, связанные с сексуальными отношениями и понятиями о стыде, у сибирских народов, согласно Миллеру, сильно различались и находились в прямой зависимости от степени цивилизованности того или иного народа. В отношении чукчей они стали для ученого даже определяющими, когда он доказывает их дикость. К числу неоспоримых свидетельств дикости чукчей он относит отсутствие всякого стыда у мужчин и женщин, которые могли находиться в своих жилищах обнаженными в присутствии посторонних. Еще более диким показался ученому обычай приглашать гостей и даже русских пленных к плотской связи с женой или дочерьми хозяина, отказ от которой рассматривался чукчами как оскорбление и показатель недобрых намерений.

Что касается других сибирских народов, то их представления о стыде и нормах в сексуальных отношениях имели, по оценке Миллера, довольно много общего с европейскими нормами (особенно у татар-мусульман), а в некоторых случаях они обнаруживали даже большую щепетильность. На основе скрупулезно собранной информации ученый приходит к выводу, что хотя некоторые половые извращения, известные европейцам, наблюдались и у сибирских народов, однако они чрезвычайно редки и считаются большим грехом. В связи с этим Миллер рассказывает об одном случае, когда якуты обнаружили связь польского пленного, служившего казаком в Якутске, с мальчиками. Весть об этом, как о чем то в высшей степени постыдном и отвратительном, молниеносно распространилась не только среди якутов, но и среди соседних народов, нанеся немалый ущерб престижу русских, которым была приписана склонность к этому пороку. Отсутствием причин, ведущих к пресыщению и разврату, объясняет Миллер меньшее, нежели у европейцев, распространение супружеских измен у сибирских народов.

Проблемы брака и семьи у коренных народов Сибири

Браки почти у всех народов Сибири заключаются при посредстве родителей или, если их нет, ближайших родственников, заменяющих родителей. Так, отец выбирает невесту своему сыну, старший брат младшему, дядя племяннику, и они должны быть довольны этим выбором.

Прежде всего, есть основополагающий принцип, что не только у народов, исповедующих магометанскую религию, но и у тех, кто исповедуют религию тангутскую, а также у всех язычников разрешается одновременно иметь в браке более одной жены. Но все же с той разницей, что в соответствии с магометанской религией число жен не может превышать четырех, и за этот предел по закону переходить не полагается, а у других народов это число остается неопределенным.

Тем не менее ни у одного народа число жен обычно не доходит до четырех. Ибо иметь две или три жены — это уже является признаком очень богатого человека. Согласно магометанскому закону, если муж хочет взять вторую или третью жену, то он может сделать это только с согласия первой жены, однако этот закон соблюдается не всегда. У камашинцев, тайгинцев и некоторых других народов теперь, вследствие их бедности, не бывает более одной жены. Раньше жен у них было больше.

Если я ранее сказал, что брак заключают родители или ближайшие родственники, то при этом имеется в виду лишь первый брак. Как только сын женился, он уже не во власти отца, и при последующих браках он может поступать по своему усмотрению.

У якутов бывает иногда, что родители, в особенности старые люди, женят своих детей, даже когда те еще совсем маленькие. Они в этом случае держат детей до возмужалого возраста у себя в жилище, чтобы было от молодой пары развлечение и утешение в старости. Однако больше ни у одного народа я об этом не слышал. Хотя помолвка, когда и жених, и невеста еще совсем юны, иногда совершается и у других народов. А иногда, говорят, бывает даже и так, что родители договариваются о женитьбе в будущем еще не родившихся детей. Однако повсюду лишь половая зрелость является условием действительного брака, который без этого не может состояться, и по большей части принято ждать, пока дети с обеих сторон с годами не окрепнут достаточно телом и не приобретут опыт, который позволит им с пользой вести хозяйство. Ибо сноровка во всяческой домашней работе является необходимым качеством жены. Хотя на красоту они также обращают внимание, но не в такой степени.

У инбацких остяков на Енисее часто бывает так, что девочки от 5–7 до 10 лет выдаются замуж за мальчиков такого же возраста или старше. Я видел, например, мальчика 16 лет с женой 7 лет, который уже несколько раз спал с нею. Иногда же маленькому мальчику дают жену 15–20 лет.

В Сибири, да почти и во всей Азии общепринято, чтобы жених как бы покупал свою невесту. Цена, которая уплачивается за невесту, на татарском языке называется Kalùn или Kalüm, и этим же словом пользуются для ее обозначения и в русском языке.

Камчадалка в нарядной одежде. Рисунок второй половины XVIII века. Георги И. Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов. СПб, 1799

У магометанских татар в Тобольском, Тюменском и Томском уездах стоимость калыма обусловливается в деньгах, но выплачивается другими вещами согласно договору. Так же и у остяков, но у них из за их бедности калым редко превышает 5–10 рублей, тогда как у указанных татар за красивую и богатую невесту из знатного рода платят по 30–50 рублей. Остяки на Енисее после крещения уплачивают лишь незначительный калым одеждой из китайки или ситцем на рубашки, который они подносят родителям невесты. Лесные тунгусы платят калым оленями — от 10 до 20 оленей за невесту. Самоеды, юкагиры, коряки и чукчи также платят калым оленями, и чем богаче народ оленями, тем выше у него и стоимость калыма.

Татары женятся и выдают своих дочерей и с калымом, и без калыма (Chalüng)*. В последнем случае, если муж недоволен своей женой, он не может ее продать, а должен отпустить со всем ее приданым, и она возвращается к своим родным, но детей он оставляет у себя. Наибольший калым состоит из 30 голов скота, половину лошадьми, половину рогатым скотом. Приданое невесты (Entschi) иногда составляет половину калыма, иногда меньше, иногда больше, смотря по тому, насколько человек богат, сколько имеет детей и насколько сильно любит дочь.

Если отец уплачивает калым за своего сына, то это является обзаведением сына, и сын больше ничего не получает в придачу. Все, что относится к домашнему хозяйству, должна принести с собой невеста, если ее родители в состоянии сделать это и за нее заплатили большой калым. Невесте дается также различный скот или олени, в зависимости от богатства и обстоятельств каждого народа.

Камчадал. Kracheninnikow S. Voyage en Siberie: La description du Kamtchatka. T. II. Paris, 1768

Обычно приданое невесты составляет около половины калыма; но иногда, если отец очень любит свою дочь или у него нет сыновей, о которых ему надо заботиться, и вообще он может сам всем распоряжаться, он дает ей в приданое по стоимости столько, что это полностью покрывает калым или даже его превышает. Крайне редко бывает, чтобы невеста пришла к жениху без соответствующего приданого. Если же так случается, то это является признаком или крайней бедности, или исключительной скупости.

Согласно повсеместно распространенному обычаю, отец невесты не обязан давать ей какое либо определенное приданое. Каждый имеет право дать дочери столько, сколько хочет, не считаясь с размерами калыма, будь он даже очень высок по цене. Ибо на выданье невесты смотрят действительно как на торговую сделку, и поэтому полагают, что жених в лице своей невесты получает достаточное возмещение за калым. А потому бедные люди считают себя более счастливыми, когда у них много дочерей, чем если бы у них было много сыновей, поскольку в первом случае они могут что то получить от продажи дочерей, во втором же сыновья, когда родители захотят их женить, еще и сами введут их в расходы.

Однако не всегда калым за невесту уплачивается натурой. Если две семьи, которые желают вступить между собой в брачный договор, имеют и сыновей, и дочерей, то вместо калыма они договариваются, что обменивают невесту на невесту из одной семьи в другую, без уплаты какого либо калыма. Например, отец отдает дочь за брата невесты своего сына; или брат выдает сестру и получает за это в жены сестру своего нового зятя. Этот вид калыма особенно в ходу у тунгусов.

Остяцкие типы. Финш О. Путешествие в Западную Сибирь. М., 1882

У камчадалов и курилов имеется особый обычай, заключающийся в том, что они вместо калыма должны отслужить несколько лет за невесту, которую желают. Жених предлагает свои услуги отцу или ближайшим родственникам своей желанной девушки, не говоря, с каким намерением это делается; и если его принимают, то по большей части дело уже решено. Тогда он старается усердной службой заслужить любовь будущих тестя и тещи и своей возлюбленной.

Даже те народы, которые из язычников внешне превратились в христиан через крещение, все еще сохранили этот обычай, и у них невесту, как и у других народов, нужно покупать за обусловленную цену. К примеру, это все остяцкие народы по Иртышу, Оби, Кети и Енисею, вогуличи и чулымские татары. Духовенство разрешает им эти светские, вовсе не христианские обряды. И даже если бы хотело их от этого отучить, то их было бы очень трудно в этом убедить, ибо они вовсе не считают справедливым, чтобы отец, который трудами и расходами поддер-живал свою дочь до возмужалого возраста, не получил какого либо возмещения за дочь, когда она переходит из его рода в другой и он уже не может в дальнейшем ожидать от нее ни малейших услуг, ни внимания.

Когда я говорю, что невеста переходит в другой род и ее отец уже не должен ожидать от нее ни услуг, ни внимания, то это основывается на мнении всех сибирских народов, которые делятся на определенные роды, что кровное родство считается лишь по этим родам. Все они берут невест из чужих родов, и как только она входит в другой род, ее кровное родство с прежним родом прерывается. В дальнейшем ее ничто не связывает с прежними кровными родными.

Камчадалка. Рисунок XVIII века. Kracheninnikow S. Voyage en Siberia: La description du Kamtchatka. Т. II. Paris, 1768

В этом отношении они так щепетильны, что ни один не женится на женщине из того рода, к какому он себя причисляет, даже если этот род весьма многочислен. Если даже он насчитывает 300–400 семейств и распространен на 1000 верст и более и никто уже не может припомнить или сказать, что он хотя бы слышал, в каком именно родстве они состоят между собою — это все для них совершенно безразлично. Простое родовое имя имеет у них гораздо больше значения, чем самое близкое родство.

На этом основании покоится все их учение о запрещенных степенях родства, при которых невозможен брак. Если только невеста из другого рода, то, если даже она из за браков, заключавшихся ранее, оказывается в самом близком свойстве или родстве со своим женихом, на это не обращается внимание. Например, не является препятствием, если невеста приходится сестрой матери жениха, если жених и невеста — дети родных сестер или братьев, если жених — брат матери невесты. Два родных брата могут жениться на двух родных сестрах, разрешено даже брать в жены двух сестер, причем не только одну за другой, но и обеих одновременно. Также отец и сын женятся на двух сестрах, или отец женится на матери, а сын на дочери.

Поскольку такой обычай, столь противоречащий нашим обычаям, кажется нам удивительным и вначале и мне казался не менее странным, то я с большим вниманием повсюду о нем осведомлялся, при этом нашел, что он носит постоянный характер. Исключение составляют только народы магометанской религии и те, кто принял христианство, поскольку они придерживаются своих учений, в каждом из которых принимаются во внимание свои установленные запрещенные степени родства при заключении браков.

Окончание статьи

Описание сибирских народов. Проблемы брака и семьи у народов Сибири

Проблемы брака и семьи у коренных народов Сибири