«Мальчик девочку любил, мальчик девочку убил» – подобные случаи, увы, не редкость в мировой истории и уголовной практике. Ревность была и остается одной из основных причин убийства женщины мужчиной или мужчины женщиной.
Подавляющее большинство подобных убийств проходят мимо внимания журналистов и публики, за исключением разве что совсем вопиющих случаев, или когда молния бьет совсем рядом. Один из таких случаев и приключился в начале недели в Москве, когда студент Бауманки зверски убил и изнасиловал студентку Вышки.
Детали, наверное, можно не писать – вряд ли остался хоть один следящий за новостями человек, который даже против своей воли не знал бы о том, как мальчик сперва бил девочку, потом душил девочку, потом насиловал девочку, потом резал девочку, потом снова душил и снова насиловал, а потом проспался, ужаснулся, подробно описал произошедшее в соцсети и убил себя. Примечательно, что описывать детально изнасилование и убийство законодательство позволяет, а самоубийство – нет, Роскомнадзор бдит.
Как оно, к сожалению, в последние годы случается все чаще, больше пугает не само преступление, а реакция общественности.
Три часа! Три часа многочисленные знакомые убийцы «лайкали» его запись, в которой описывались детали преступления. И только по прошествии этого времени единственному человеку пришло в голову доехать до квартиры, чтобы «проверить» написанное. Понятное дело, что в данном случае спасти кого-то было бы уже невозможно, мальчик опубликовал запись «с отсрочкой».
А если бы нет? В полиции работают достаточно молодые люди, которые отлично понимают, что запись в соцсети является таким же поводом для проверки информации, как и телефонный звонок или крик из-за стены. Если кто-то пишет «я убил» или «я собираюсь убить» – это однозначный повод вызвать полицию, чтобы потом не мучиться чувством вины за непредотвращенное преступление.
Ну а вакханалия в соцсетях вокруг морального облика убитой – это вообще что-то запредельное. Такое впечатление, что каждый, пишущий «так и надо шлюхе», не просто претерпел в своей жизни от неверных женщин, а был пойман женской бандой и жестоко изнасилован чем-то шершавым толщиной с фонарный столб. Обычно ненависть к кому-либо подобного накала и радость от чьей-либо смерти видишь лишь у непосредственных жертв насильственных преступлений.
У каждого нормального мужчины бывает описанное Пушкиным состояние «я вас люблю – хоть я бешусь», но комментарии под фотографиями участниц флешмоба #этонеповодубить, весьма умеренно фривольными, оставляют крайне тягостное впечатление.
Мне сложно представить мужчину (или юношу), который с такой ненавистью писал бы о женщинах в социальных сетях, а потом отправлялся бы с одной из настолько ненавидимых им «шкур» в постель. Учитывая, что подавляющему большинству геев подобное женоненавистничество, как правило, не свойственно, возможно, речь идет о какой-то ранее не зафиксированной наукой сексуальной ориентации.
Да, что-то можно списать на принципиальный троллинг, что-то – на синдром интернет-анонимности, но азербайджанцы не пишут об армянах, а щирые украинцы – о коварных москалях, с такой ненавистью, с какой вполне реальные молодые люди – о девушках. И это, безусловно, очень серьезный сигнал об уровне ненависти в обществе.
Еще одним удивлением лично для меня стало обилие тоскливого народного творчества по термину «френдзона». Оказывается, это какое-то вечное проклятие современного молодого человека – оказаться во «френдзоне», где и ощущал себя убийца.
Выглядит крайне странно, учитывая существование «Тиндера», обилие вечеринок на любой вкус и прочих мест, где можно познакомиться с девушками. Каждый из нас, будучи молодым, неоднократно слышал (и произносил) слова «давай лучше останемся друзьями», это был четкий сигнал: «не в этот раз». Повод поискать другую, а не предаваться разрушительной рефлексии.
Впрочем, вряд ли стоит предаваться стариковскому «в наше время все было совсем не так» – в общих чертах, скорее всего, было именно так. Нынешняя интернет-ненависть к «шлюхам» – это, по сути, гопническая уверенность в том, что если девушка переспала с кем-то из компании и рассталась с ним – то теперь она обязана «давать» всем. Просто не сталкивавшиеся с субкультурой пригородов люди раньше не замечали подобного явления, а теперь его невозможно пропустить, если пользоваться интернетом.
Флешмоб #этонеповодубить вряд ли значительно увеличит число фотографий полуобнаженных девушек в интернете (к тому же откровенной порнографии все равно всегда будет больше). Но это действительно повод напомнить всем, что нельзя убивать не только тех, кто фотографируется в трусах или без трусов.
Нельзя убивать тех, кто рисует карикатуры, какими бы обидными они ни казались лично вам.
Нельзя убивать тех, кто неуважительно относится к флагу вашей страны и даже подтирается флагом вашей страны.
Нельзя убивать тех, кто говорит вам плохие слова и даже называет вашу маму проституткой.
Нельзя убивать вообще никого, кроме тех, кто пытается убить вас или ваших близких.
И нельзя одобрять убийства и хоть в чем-то винить жертву.
Конечно, от одобрения (понимания, оправдания) убийцы и осуждения (непонимания, критики) жертвы до реального убийства – огромная дистанция, и подавляющее большинство никогда ее не пройдет.
«Виктимблейминг» (дурацкое слово, но русского аналога пока не придумали) – это вообще не столько про жертву, сколько про осуждающего: механизм наивной психологической защиты, основанный на ложной уверенности в том, что если «правильно» себя вести, то с тобой никогда ничего не случится.
И, что самое главное – будущее за теми, кто сочувствует жертвам и осуждает преступников, о чем бы ни шла речь: о хладнокровном убийстве или о банальном домогательстве. Это норма, которая будет утверждать себя все увереннее, а к вопящим «шлюха» отношение будет все более и более презрительным.
Но очень грустно, что это понимание приходит только через трагедии.
